И. М.: А после появилась идея, связанная с диалектикой шума и пустоты. Вспомнил про твою шутку про вдохновение от странно жужжащего предмета. Как на самом деле появилась идея? Доволен ли ты промежуточным итогом?

Д. М.: Этим жужжащим, а точнее пищащим, предметом, была моя зарядка для телефона, которая постоянно издавала высокочастотный писк, пока телефон не был к ней подключен. Тогда я начал прислушиваться к тому, что находится дома и обнаружил что все вокруг слегка «фонит» или подает те или иные аудиальные признаки жизни. Все это еще наложилось на то, что я слушал дома пластинку перед сном и на одной из них, когда трек закончился, не сработала автоматика проигрывателя и он начал играть зацикленный секундный отрезок тишины, который был еле слышен, но, тем не менее, он привлек мое внимание. Это и послужило в итоге стартовой точкой, а позднее превратилось в центральный элемент выставки. Пока тяжело сказать доволен ли я, нужно будет это осмыслить в полной мере в дальнейшем. Но могу сказать уже сейчас, что опыт вышел интересный, так как это первая выставка (или даже можно сказать тотальная инсталляция) посвященная именно звуку.

И. М.: Я бы хотел добавить насчет специфики репрезентации твоей инсталляции. Войти можно только в индивидуальном порядке, общий свет заменяется на ламповый, пространство для условного зрительного кантовского восприятия замещается на аудиальный характер вслушивания и, возможно, квестовый поиск источников воспроизводства звука. Эти характеристики уже изначально заложены или они появляются позже?

Д. М.: Практически все они вышли в процессе монтажа, а некоторые и вовсе обнаружились после первых посещений зрителями. Вход по записи является условностью, так как звук достаточно тихий, и к нему действительно надо прислушиваться, что тяжело сделать в шумной компании на открытии или при совместном посещении. Изначально я не хотел делать вход по очереди, но когда воссоздал черновик экспозиции у себя дома, понял, что иначе это не будет работать. Со светом все решилось буквально за пару дней до открытия, я не был против общего света, а театральности прибавлять не хотелось. Но при этом желание убрать из поля зрения пустотность комнаты, для концентрации на звуке, превысило нежелание театральной атмосферы. Тем более, что светильник у проигрывателя стоит и у меня дома, подумал, что именно так удачнее воссоздается атмосфера «уютных вечеров у винилового проигрывателя» и более по-домашнему. Так как ОССИ «МИ» — это буквально комната в квартире, а общий свет все-таки в комнате более галерейный. Вернул комнате атрибут комнаты, так сказать. Ну и ко всему прочему в книге «Звук» Мишеля Шиона, в главе «Незвуковые условия прослушивания», упоминается что «Для слушания больше подходит ограниченное или приглушенное освещение. Запас внимания […] ограничен: если он будет рассматривать окружающие предметы, он не сможет как следует сосредоточить внимание на слушании». А вот про квестовый поиск звуков, — я не закладывал, хоть и ожидал что человеку, оказавшись наедине со звуком, источник которого не очевиден, будет его искать. Просто не думал, что кто-то действительно посвятит себя ярому поиску источников в процессе посещения.

И. М.: Это уже третий проект по счету, когда вход ограничен, после прощальной выставки «На заре» в галерее «Виктория» и экспериментальной выставки «Будьте осторожны! Ваша неосмотрительность может быть чревата последствиями» в студии «Тихая» в Нижнем Новгороде. Первую выставку много из местных деятелей считают лучшей в этом году, а вторая выглядит очень мощно и смело на фоне институциональных блокбастеров и выставок-репрезентаций. Можешь поделиться подробностями, деталями и секретами?

Д. М.: Никакого секрета особо нет, просто рад что звук занял свою дополнительную роль в выставочном проекте, дополняя его. Но забавна история пересечения этих проектов. Если вкратце, то проект «На заре» мы с Анастасией Альбокриновой реализовали достаточно оперативно. Изначально мы думали сделать совместный проект, где она бы выступила как художественный куратор, а я как музыкальный. Но тут внезапно для всех реконструкцию галереи «Виктория» резко сдвинули по времени и тут решили что «либо сейчас, либо никогда». В супер сжатые сроки Настя придумала проект «На заре»: главным лейтмотивом была тема расставания, и ключевой идеей было использование незанятых пространств галереи, которые не были доступны ранее для посетителей, и заполнить их работами художников, которые так или иначе соприкасаются с галереей: одни там выставлялись, другие снимали незанятые помещения как студии. Моей задачей было сделать аудио составляющую. Был запущен очень скоротечный open-call, в котором любой человек, независимо от местоположения, мог скинуть свою композицию, посвященную теме расставания. Мы в ускоренном режиме сделали этот проект, в итоге посещение было возможно только малыми группами по записи, где каждому выдавался аудиогид с отобранными треками, не привязанными к работам, что позволяло свободно интерпретировать данный саундтрек. И вот как раз в один из дней приехала делегация из Нижнего Новгорода, включая Артема Филатова, с которым позднее мы сделали проект «Будьте осторожны!..». Поэтому одно повлекло за собой другое. Оба проекта про исследование пустого пространства и с присутствием аудио, но при этом они сильно отличаются. Ни разу не исключаю, что эти проекты и повлияли в итоге на мою выставку в ОССИ «МИ».

И. М.: Что ты думаешь по поводу саунда в контексте искусства и выставочной деятельности? Мы как-то обсуждали некоторую ограниченность в пространстве с точки зрения объема, в том плане, что в случае инсталлирования звука, ему сложно находиться в соседстве с другой работой. В этом смысле, звук очень спекулятивная штука, порой требующая отдельной закрытой комнаты. Вот, я нашел фразу, возможно, подходящую для описания экспериментов по созданию специфического пространства: «сжатие институции до маленького коробка». Такой получается инструмент для построения нарративов и захвата ушей, но при этом хрупкий и тонкий при комбинировании с другим.

Д. М.: Экспонировать звук и правда тяжело: звук, как и любые технические медиумы, требует контроля, чтобы он работал корректно. В плане решений на выставках обычно выделяются два варианта: либо полная изоляция от остальных раздражителей, либо использование пресловутых наушников. Идея с коробком действительно хорошая, но она требует особых условий. Выставление звука в любом помещении зачастую обусловлено именно технической составляющей, что усложняет осуществление в таких малых пространствах. Тем не менее, все зависит от идеи, и насколько противоречит или нет ей окружающий шум. В целом, можно делать работы, посвященные медиуму звука, и вовсе без аудио, как это было в работе Close Readings Кристин Сан Ким. Все зависит от фантазии и, к сожалению, зачастую от физики, но можно придумать свой способ экспонирования, какой посчитаешь нужным, лишь бы бюджета хватило на воплощение.

И. М.: А расскажи про работу «А хотел же на шашлыки сгонять», которую ты делал к выставке «Волга: Маршрут перестроен» в Казани. Как она соседствовала с другими работами, которые в большинстве своем были визуальны? И может быть еще про более ранние практики, например, про проект «Высококачественная формация». А вообще ты же рисовал раньше!

Д. М.: Соседствовала она, на удивление, достаточно гармонично. Работа находилась в небольшой каморке, что изолировало ее воздействие от остальных работ, не «захватывая» звуком все пространство. При этом низкочастотный гул ненавязчиво существовал в зале, и посетитель, оказавшись в выставочном пространстве, мог идти на гул и столкнуться с этой работой, открыв для себя то, что оказывается есть что-то еще в этой неприметной каморке. Более ранние практики были разнообразные: на выставке «1м2» в Victoria Underground я арендовал квадратный метр, разместив туда колонку, которая в случайный момент времени включала закадровый смех из ситкомов. В том же Victoria Underground был куратором музыкальной лаборатории в рамках выставочного проекта «Ублажатели объектов». В 2022 году в «Нулевой комнате» на выставке «М32» я ставил дешевые радиоприемники, и при помощи FM-трансмиттера передавал на определенную частоту записи казахского радио, которое удалось поймать из Самары при помощи мощного ресивера нидерландского университета (что? да) и трансляций некоторых радиопередач в интернете. А вообще если рассказывать про каждый проект — то интервью сильно затянется, но постараюсь в дальнейшем структурировать все работы, которые у меня были, и выложить на отдельный сайт.
Если говорить про «высококачественная формация», то это было объединение музыкантов и диджеев из Самары, включая меня, где мы проводили вечеринки, достаточно сильно ставя упор на наш музыкальный вкус и цепляющие промо. Однако год назад мы распались, что очень грустно, но жизнь идет дальше, всё меняется, меняемся и мы. Также у нас был проект «высококачественное радио». Это интернет-радио, вещающее в режиме 24/7 исключительно оригинальный контент: миксы, программы, лекции. Иногда происходили прямые включения с трансляциями прямиком из зала «Нулевой комнаты», где в эфире могли участвовать и те, кто к нам пришел. Радио прожило почти год, но мы поняли что содержать его трудно что по времени и силам, что по финансам, а слушателей у нас было очень немного. И все же это был прекрасный опыт, и я ни капли не жалею о том, что мы попробовали создать некий аналог NTS (или других замечательных онлайн-радио) на самарской земле. Надеюсь что это не последняя попытка сделать такое, и уже другие энтузиасты все-таки реализуют более успешный кейс такого формата.
А вообще да, раньше я рисовал. Начинал с граффити еще в далеком 2008 году, что потом переросло в живопись и диджитал графику, однако, спустя время, когда понял что этот медиум для меня исчерпался по разным причинам — начал двигаться в сторону музыки, а в дальнейшем и звука в частности.

И. М.: В тексте к «silenzio forte [ - fff ]» Ия Богомолова говорит о подозрении ко звуку и предлагает гипотезу: «мир, строящийся на шизофонии и призрачной медиум-специфичности звука, органически допускает параноидальное воображение, в котором ускользающие от чувственной регистрации акустические явления преследуют и тревожат». После открытия и некоторых интерпретаций зрителей, в нашем чате появилось сообщение о том, что твоя звуковая инсталляция — это некоторый симулятор тревожности. Я подумал, что это может быть некоторой стратегией работы с постиндустриальным, цифровым и всякими зонами расщепленных миров позднего капитализма, которые цепляют микроразрывы и детали, и даже предлагают альтернативу или хотя бы тренировочную сессию для субъекта. Что скажешь о подозрениях и звуковых тренажерных залах?

Д. М.: Обычно мы привыкаем к окружающему нас шуму, мозг его просто отсеивает, потому что если бы внимательно слушали все, что нас окружает в режиме постоянного вслушивания, то давно бы сошли с ума. Моя инсталляция не то, чтобы тренажер, но скорее сообщение о том, что звук никогда не покидает, просто мы перестаем обращать внимание на его присутствие. И даже если достаточно долго находиться внутри выставки, то тревогу сменит принятие окружающего, шум снова станет фоновым. Правда есть и вероятность обратного, где после выставки человек начинает относиться с подозрением вообще к любому окружающему звуку, тут опять же все зависит сугубо от личного опыта. Поэтому если это и тренажер, то это тренажер с неизвестным итоговым результатом.

И. М.: Ты еще работаешь дизайнером двух площадок и куратором программы «Звук» в галерее «Виктория». Тяжело ли находить лекторов, есть ли аудитория? Расскажи, пожалуйста, про программу, сложности и своей идентичности в роли лектора и куратора.

Д. М.: Преимущественно мероприятия делаю я сам, но когда хочется позвать сторонних лекторов, то чем дальше — тем тяжелее находить. Происходящая сейчас война способствует сложностям, так как многие лекторы иммигрировали или переехали из Самары в другие города, а онлайн-лекции не особо популярны и зачастую люди не приходят на такое, а бюджет уходит в минус. Но не теряю надежды и стараюсь звать всех, кого знаю, чтобы они поделились тем, чем они живут и занимаются. У многих людей нет опыта в чтениях лекций, поэтому стараюсь их разубедить, что это не так важно и главное начать, да и вообще все можно провести в формате артист-толка или практики, но тут уже больше от желания конкретного человека зависит. Стараюсь привлекать всех, кому в целом интересен медиум звука, не в зависимости от того, как это проявляется. Если у меня это откликается — то зову провести мероприятие. Программа бывает разнообразная: это не только лекции, но и практики (как это было на реэнакменте Флюксуса), просмотры фильмов, перформансы и т. д. Аудитория, на удивление, есть, хоть и небольшая, но лояльная и интересующаяся. В среднем разброс от 6 до 20 человек, и почти каждого я уже знаю лично. Чем более «народная» тема лекции — тем больше она собирает народа, чем более нишевая — тем меньше, все логично. Например, лекция об истории музыкального авангарда намного популярнее лекции о полевых записях. Тем не менее, все равно интересно делиться и нишевыми вещами тоже, так как я надеюсь что кому-то это интересно и ему откликнется или будет, как минимум, полезно. Это позволяет не терять надежды и продолжать в том же духе.

И. М.: Добавлю еще твоей музыкальной идентичности в виде двух мини-альбомов, выпущенных тобой: «Untitled» и «Right Moment Will Never Come», которые могут служить некоторым пост-диалогом для читателя.